Французская оперная дива Эммануэль Зольдан – в метале человек не новый. Еще в благословенном 2007-м ее меццо-сопрано придало ярких красок студийному альбому Trail of Tears “Existentia”, а до этого певица засветилась на пластинке Turisas “Battle Metal” 2004 года. Однако наиболее тесно с «тяжелым» жанром Эмма связала себя работой для Мортена Веланда и его проекта Sirenia: мы можем услышать ее голос в составе хора на всех альбомах группы, за исключением первого.
И вот теперь, после тринадцатилетнего незримого присутствия в Sirenian Choir, прекрасная уроженка Прованса получила возможность продемонстрировать свои возможности в качестве лид-вокалистки Sirenia, что она и делает, представляя на суд аудитории собственные вокальные интерпретации песен Мортена.
В эксклюзивном интервью для MetalGossip новая «сирена» рассказала о важности профильного образования для вокалиста, о сложностях, с которыми она столкнулась, придя в метал, о любимых оперных партиях, роли семьи в ее жизни и о многом другом.
MG: Эмма, расскажи, пожалуйста, о своем музыкальном образовании. Насколько оно важно для вокалиста (прежде всего, в жанре, отличном от оперы)?
Эмма: Технику вокала я осваивала в консерватории на протяжении 4 лет, еще два года – в Международной школе оперы во Франции, а потом еще год специализации. Образование очень важно, потому что практически невозможно петь в опере, не обладая техникой. На сцене оперный певец вынужден петь без микрофона, используя только естественную акустику театра, и большую часть времени должен «противостоять» оркестру филармонии (а это порой более сотни музыкантов). Поэтому мы должны научиться извлекать звук, не «выталкивая» голос, в противном случае можно повредить голос как инструмент. А наработка хорошей техники в опере – процесс длительный и требующий массы усилий. Он отличается от аналогичного в иных жанрах музыки. В метале, роке, поп-музыке многие талантливые исполнители могут петь отлично и без образования, выстроив собственную технику на базе чувств и эмоций. Пение в микрофон не требует таких же усилий, как в опере. Но неоспоримо одно: эмоции – вот главное. Певец может обладать хорошей техникой, но при этом петь бездушно. Образование должно быть «плюсом», позволяющим сохранить голос, имея четкое осознание того, что с ним делать.
MG: Как ты считаешь, всех этих певиц в метале, которые пытаются петь «оперно» — их следует оценивать и судить по таким же критериям, как и профессиональных оперных певцов?
Эмма: Разумеется, нет. Условия ведь разные. В метале это больше эстетический аспект звучания оперного голоса, нежели такое исполнение, которое требуется на оперной сцене. Требования различны. Технически в метале, даже если ты используешь «оперный окрас» голоса, ты поешь не так, как в опере, тебе необходимо адаптироваться к работе с микрофоном, усилия по звукоизвлечению совсем иные. В опере мы должны исполнять партитуру и идеально следовать тому, что сочинил композитор, музыкальному стилю и традиции. Здесь совершенно нет места импровизации. Ну а в метале певец, использующий оперную манеру, обладает большей свободой интерпретации.
MG: Когда ты поняла, что хочешь стать певицей?
Эмма: Я всегда пела, с самого детства. Мой отец музыкант, поэтому мы с братом выросли, так сказать, с «музыкальным мышлением». Отец привил нам обоим любовь к музыке, так что, думаю, я родилась с сильным желанием быть певицей.
MG: Почему ты выбрала именно оперное пение?
Эмма: Изначально я не собиралась делать подобный выбор, это все вышло спонтанно. Мой выбор пал на поп/рок, петь в этих жанрах я хотела всегда. Я пела и писала песни в группе, однако понимала, что необходимо учиться технике пения, чтобы лучше понимать, как работает мой голос. Делать это я хотела в серьезном учебном заведении, поэтому пришла в консерваторию. В тот год мест в классе джаз/рок – пения больше не было, и мне предложили попробовать поступить на классическое пение, чтобы не потерять год. Это был не мой вариант, но я согласилась, решив, что важнее всего учиться в принципе. Я никогда до этого не слушала оперу. Дома в детстве мы слушали только рок и поп-музыку, так что это для меня было совершенно в новинку. Я стала учиться, и мне понравилось. Безумно. В итоге я осталась в классике еще на год… потом еще… и еще. А потом еще 2 года в школе оперы и год специализации. После этого быстро появились возможности профессиональной реализации, поэтому я отошла от своих первых проектов рок-музыки и погрузилась в неожиданный, но захватывающий опыт в опере.
MG: Эмма, итальянская школа классического пения – это техника бельканто. Немецкая делает упор на выносливость. А какие характерные черты имеет французская оперная школа? Ведь, как известно, многим новичкам советуют отправиться учиться во Францию.
Эмма: Французская оперная школа – синоним слова «элегантность». Она придает огромное значение произношению, артикуляции, и чувство лирики в ней очень сильно. Актерские и разговорные части также занимают большое место во французской опере, особенно в таких комедийных жанрах, как опера-комик и опера-буфф.
MG: Будучи опытной оперной певицей с хорошей карьерой, ты стала лид-вокалисткой одной из ведущих готик-метал групп. Поэтому, наверное, ты можешь дать ответ на извечный вопрос: что тяжелее петь – оперу или метал?
Эмма: Сложно сравнивать, потому что условия совершенно разные. Пение в микрофон – это совсем другое. Это технически легче. Тебе не нужно «толкать» звук, даже простое дыхание будет слышно в конце зала. Пение в опере – это вызов выносливости, что-то сродни выступлению атлета… Мы должны петь, играть на сцене и быть предельно сконцентрированными на партитуре, и это реальные физические усилия, которые некоторые ученые сравнивают с марафоном. В результате таких усилий оперному певцу необходимо восстанавливаться после каждого выступления. Такие туры, как в метале, где нужно петь каждый вечер 20 дней подряд, а то и больше, для оперного певца совершено невозможны. Каждый раз для восстановления требуется несколько выходных. В метале микрофон – наш лучший друг и комфортное средство сохранить голос на протяжении всех выступлений.
MG: Что ты чувствовала перед выходом на сцену в рамках первого выступления с Sirenia? Нервничала или была вполне уверена в себе?
Эмма: Это была смесь возбуждения и страха! У меня было так мало времени выучить песни (коих было 12), и у нас был всего один быстрый прогон перед шоу, так что это был вызов для меня. Для того, чтобы обрести ощущение комфорта в пении новых песен, движении, а также чувство единения с группой на сцене, требуется время. Первые выступления всегда нелегки, у всех так. Уверенность приходит с опытом. Теперь, после первой части тура с группой, я чувствую, что песни даются мне лучше и с ребятами мы стали более близки. Это по-настоящему классное ощущение, потому что мы чувствуем, что вместе растем и становимся лучше от концерта к концерту. Очень жду продолжения тура!
MG: Эмма, у тебя потрясающее оперное меццо-сопрано, достойное восхищения. Скажи, есть ли у нас шанс услышать твой «академ» на будущих альбомах Sirenia?
Эмма: Спасибо за комплимент! Не могу пока ответить на этот вопрос. Думаю, это будет зависеть от атмосферы новых песен.
MG: Кроме Sirenia, ты сотрудничала с Turisas, Larage & Damiani, Trail of Tears (твоя вокальная работа на их альбоме “Existentia” выше всяких похвал!). С кем из музыкантов (любого жанра) ты бы хотела поработать в будущем?
Эмма: Люблю неожиданности и сюрпризы в плане музыкального сотрудничества. Обожаю вызовы! Самый невероятный опыт у меня был в тех жанрах, где я и представить себе этого не могла. Так что, хоть многие артисты меня и восхищают, я предпочитаю, чтобы жизнь удивила меня.
MG: Вернемся к опере. У каждой певицы есть «роль мечты». А у тебя есть таковая? Или, возможно, ты ее уже спела?
Эмма: Кармен — типичная «роль мечты» для меццо, каждая певица надеется ее однажды исполнить. Мне выпал шанс спеть ее на сцене, и надеюсь, что еще буду исполнять ее не раз, потому что это потрясающая опера: невероятно богатая в музыкальном и драматическом плане, и в ней я себя чувствую идеально комфортно. Огромная часть моего репертуара сконцентрирована на героинях Оффенбаха, и я с гордостью могу сказать, что исполнила почти все роли, о которых мечтала. У меня чудесный репертуар, я очень люблю его исполнять. Среди моих «ролей мечты» — Шарлотта из «Вертера» Массне, Изабелла из «Итальянки в Алжире» Россини, сен-сансовская Далила, и, конечно, драматически сильные роли вроде Эболи из «Дона Карлоса» Верди, герцогиня Бульонская из «Адрианы Лекуврёр» Чилеа, Амнерис из «Аиды» Верди. Но эти роли – роли зрелости. Мне выпала возможность спеть Амнерис, когда было еще рановато петь столь сложную и громкую партию. Тем не менее, это был потрясающий, волшебный опыт для меня, и я все еще мечтаю спеть Амнерис снова, обладая уже большей зрелостью для этой партии.
MG: Насколько мне известно, многие певцы по окончании карьеры решают заняться преподаванием. Некоторые приходят к этому даже раньше. А ты планируешь посвятить часть своей жизни обучению юных дарований и передаче им своего опыта?
Эмма: Преподавание – прекрасное занятие, делиться опытом – наш долг, и еще это огромная ответственность. Голос – это не что-то простое, иногда требуется немало времени, чтобы направить его на нужный путь, и важно, чтобы преподаватель был всегда доступен для ученика. Поэтому сейчас у меня нет времени для такой деятельности, но потом, когда я завершу карьеру певицы, я, возможно, посвящу себя помощи другим.
MG: Эмма, ты не хотела бы организовать собственную группу, где, кроме вокала, ты отвечала бы за лирику, концепцию и т.д.?
Эмма: Конечно! У меня есть проект, которым я занимаюсь уже несколько лет. Я никогда не переставала писать музыку и тексты, это важная часть моей жизни. Я все еще работаю над этим проектом и надеюсь, что скоро будет можно его вам представить.
MG: Ты работаешь с Sirenia уже длительное время. А раньше вы с Мортеном обсуждали когда-либо возможность твоего прихода в группу в качестве вокалистки?
Эмма: Нет, поскольку я была сконцентрирована на своей классической карьере в начале нашего сотрудничества, и Мортен знал, что в тот момент для меня это будет сложно. Теперь все иначе, я куда более свободна.
MG: Какие песни Sirenia тебе больше всего нравится петь на сцене, а какие являются для тебя наибольшим вызовом?
Эмма: Мне нравится петь новые песни, “Ashes to Ashes” отличная песня для исполнения со сцены, как и “Treasure N’ Treason”. Но я люблю петь и цепляющие композиции из числа более старых – “Path to Decay”, “The Other Side”, “Lost in Life” или “My Mind’s Eye”. Наибольший вызов – песни, которые для моего диапазона слишком высоки, как, например, “Seven Widows Weep”.
MG: Будучи профессионалом, ты подходишь к своей работе в метал-группе крайне ответственно, это заметно. Скажи, а с какими основными сложностями ты столкнулась, придя в Sirenia? Петь метал оказалось легче или труднее, чем ты ожидала?
Эмма: Самое сложное, конечно же, было сделать так, чтобы меня приняли поклонники как новую вокалистку Sirenia. Намного легче быть убедительной, когда ты первая вокалистка новой группы, а когда приходишь на место фронтвуман, которая была в группе на протяжении 8 лет и у которой большая фан-база, — это совсем другое дело. Петь метал на сцене поначалу было нелегко, потому что мне было нужно время, чтобы адаптировать голос к этим песням.
MG: Некоторые метал-вокалисты (включая дам) употребляют алкоголь, например, когда они в туре. А ты? Ты можешь себе позволить иногда пару бокалов пива после шоу или же ты исключаешь алкоголь полностью? Как это влияет на голос?
Эмма: Не то чтобы именно в туре, но в обычной жизни я люблю хорошее вино (я же француженка!), это удовольствие я могу позволить себе в компании друзей или с семьей. Да и в туре я не исключаю алкоголь полностью, но тут важно быть крайне осторожной с ним, потому что искушение выпить отличного свежего пивка – оно каждый день, везде, всегда! А мне нужно быть в хорошей физической форме, чтобы петь каждый вечер на протяжении идущих без перерыва 20-25 концертов тура. Так что, конечно, большое количество алкоголя моему голосу здоровья не прибавит…
MG: Мортен Веланд – мастермайнд в Sirenia, он делает все сам и сам принимает все решения. Скажи, с Мортеном тяжело работать? Он прислушивается к твоим советам и мнению относительно вокала и манеры исполнения?
Эмма: Работать с Мортеном – всегда удовольствие, с самого начала нашего сотрудничества в 2003 году. Он совершенно не тот человек, которого можно назвать закрытым. Напротив, он всегда прислушивается ко мне и открыт для предложений. Он исключительно терпелив. Мне кажется, он – человек, четко знающий, чего он хочет, и для меня это важное качество музыканта. Я хорошо понимаю, что сочинение музыки, когда все удерживаешь в голове, все детали, звучание всех инструментов, знание того, как именно должна звучать музыка – все это зачастую требует работы в одиночестве, невмешательства. Отлично знаю, каково это – испытывать потребность в том, чтобы делать все самостоятельно, и это то, в чем я никогда никого не упрекну, потому что сама такая и работаю именно так.
MG: Расскажи о твоей работе над вокалом для “Dim Days of Dolor”. Тяжело было адаптировать песни под возможности твоего голоса? Ты полностью довольна результатом, когда слушаешь альбом?
Эмма: Я немного беспокоилась поначалу, потому что песни написаны под вокальный диапазон Айлин, в котором мой голос не может раскрыться наиболее ярко. Но в итоге мы нашли компромиссные варианты по тем или иным моментам, чтобы песни лучше подходили моему голосу. Так что результатом я вполне довольна, хотя и знаю, что мой голос может звучать намного лучше и интереснее в моей тесситуре. Но в целом все позитивно, потому что открываются неплохие перспективы для следующего альбома.
MG: Какая твоя любимая песня с “Dim Days of Dolor” и почему?
Эмма: Сложно сказать, все песни такие разные, каждая со своей атмосферой и блеском… Мои предпочтения каждый день меняются в отношении этого альбома. В самом начале в фаворитах была “Goddess of the Sea”, вчера это была “Ashes to Ashes”, а сегодня уже “Elusive Sun”. Полагаю, одну выбрать нереально. Это вопрос настроения.
MG: Так уж вышло, что в «женскоголосом метале» важно не только как ты поешь, но и как выглядишь на сцене. У тебя классные аутфиты, особенно кожаное «маленькое черное платье». Ты сама выбираешь наряды для сцены или кто-то тебе помогает, советует?
Эмма: Предпочитаю делать собственный выбор. Создаю аутфиты сама или придаю им уникальности, что-то пририсовывая либо приклеивая. Но главное – аутфиты и обувь для сцены должны быть удобными, потому что во время выступления нужно сосредоточиваться на музыке и не отвлекаться.
MG: Эмма, расскажи немного о себе вне Sirenia, в обычной жизни, о твоей семье. Какие ты книги читаешь, какие фильмы смотришь и в целом – как проводишь свободное время?
Эмма: Семья крайне важна для меня. Мне повезло с семьей – она всегда меня поддерживает, и я знаю, насколько это ценный дар. У меня есть дети. При этом я никогда не хотела приносить свою профессиональную деятельность и карьеру в жертву материнству. И несмотря на то, что необходимость часто быть в разъездах в связи со спецификой работы порой не позволяет жить стабильной семейной жизнью, семья всегда остается балансом, твердой связью с реальностью.
Свободное время я всегда заполняю творчеством. Я провожу время, что-то создавая, рисуя, сочиняя музыку и стихи. Этому я уделяю больше времени, нежели чтению и просмотру фильмов. Ежедневное творчество мне жизненно необходимо. Я люблю природу и животных, люблю гулять в лесу с собакой в поисках вдохновения.
MG: У тебя есть певица, являющаяся кем-то вроде идола и примера?
Эмма: В плане оперы это одна из моих любимых певиц — меццо-сопрано Елена Образцова. Мэрилин Хорн для меня большой пример. Но в плане исполнителей метала и иных жанров музыки все мои идолы, в основном, мужчины, должна признаться.
MG: И последний вопрос… Не могла бы ты сказать несколько слов твоим фанам в России?
Эмма: Я знаю, что в России много фанов Sirenia, и я очень жду встречи с ними на концерте группы.
Признаться, я большая поклонница русской культуры, музыки, я обожаю русских композиторов – Римского-Корсакова, Стравинского. И, конечно же, великий Чайковский – один из моих любимых композиторов и авторов опер.
Фото: Hervé Brouardelle
Интервьюер выражает благодарность Lily Scarlet и Жанне Садовской за помощь в подготовке вопросов, а также Светлане Соколовой за организацию общения с Эммануэль.
